купить билет

Илурат

Илурат, боспорский город-крепость I-III вв. н.э., расположен среди степных холмов в глубине Керченского полуострова. Название это дошло до нас в сочинении античного географа II в. н.э. Клавдия Птолемея.

Эта локализация стала общепризнанной, хотя ни одной надписи, подтверждающей ее, так и не найдено. В те времена, когда на месте современной Керчи находилась столица Боспорского царства - Пантикапей, крепость защищала западные подступы к нему от нападений кочевников, занимавших степи и предгорья Крыма.

Этот древний город лежит в стороне от обычных туристских маршрутов, хотя и не так уж недоступен, достаточно после указателя 14 км по Феодосийскому шоссе свернуть налево к селу Ивановка. Если двигаться другим путем, то от Керчи нужно доехать до пос. Призерное, и идти к Илурату три километра пешком, любуясь по левую сторону от дороги красотами бескрайних степных просторов, где еще дурманит своим стойким горьковатым запахом полынь и нередко можно увидеть лисицу или зайца.

Начало изучения Илурата, города-крепости I-III вв. н. э. в 17 км к юго-западу от Керчи, связано с именем выдающегося исследователя античного Боспора Поля Дюбрюкса (1770-1835). В 1827 г. неутомимый француз впервые обследовал к западу от Чурубашского озера развалины древнего поселения близ татарской деревушки Кермеш-Келечик на земле губернского секретаря Федора Падалки. Тогда и было впервые нанесено на план городище, отождествленное затем с Илуратом. В его воображении эти руины связывались с крепостью царя племени фатеев Арифарна и бурными событиями конца IV в. до н.э., когда на Боспоре шла борьба за власть между сыновьями царя Перисада I. Не менее привлекательной казалась гипотеза, что, на худой конец, это просто загородный дворец боспорских царей.

После смерти Дюбрюкса о городище близ Чурубашского озера надолго забыли, и планомерные раскопки здесь начались только в 1947 году. В итоге многолетние исследования нескольких поколений археологов позволили получить достаточно полные данные о крепости и ее передовых укреплениях, принципах планировки и домостроительства, типах погребальных сооружений и особенностях культуры местного населения.

Того, кто попадает в Илурат в первый раз, поражает грандиозность сохранившихся остатков города. Он действительно является прекрасным образцом боспорской крепости, выстроенной когда-то по последнему слову античной фортификации. Остатки мощных стен и башен высятся на пологом скалистом плато высотой до 45 метров, круто обрывающемся вниз, где протекает небольшой ручей, впадающий в Чурубашское озеро, в древности бывшее морским заливом. Значительный перепад высот скальной поверхности в пределах оборонительных стен, составляющий около 15 метров, не смутил древних строителей. В процессе застройки городской территории они создали несколько искусственных террас высотой от 0,6 до 2 метров. Добытый таким образом камень использовался на месте для строительства. Мощные оборонительные стены, фланкированные башнями, на северо-западе и северо-востоке следуют рельефу местности, а с напольной стороны пересекаются под прямым углом. Максимальная площадь застройки Илурата к середине III в. н.э. составила около 3 га. Но всегда ли он был таким?

Сейчас можно говорить о нескольких этапах строительства этой крепости, игравшей роль военно-административного центра для прилегающей сельскохозяйственной округи. Из остатков оборонительных сооружений раннего периода сохранились лишь небольшая башня и примыкающий участок стены толщиной 2,4 м, вскрытый на протяжении 27 м на северо-восточном склоне городища. Ранее считалось, что остатки крепостной стены здесь вообще искать бесполезно в силу естественного разрушения скалы. Тем не менее, башня была случайно обнаружена именно там, где ее видел Дюбрюкс (на 2 сажени = 4,3 м ниже края скалы). Впервые удалось увидеть чудом уцелевший фрагмент крепости I в. н.э., от которой не осталось почти ничего. Ведь при любой основательной перестройке более ранние фортификационные сооружения или жилые кварталы, как правило, сносились до скалы, игравшей роль фундамента. Открытая в последующие годы рядом с башней стена была сложена весьма тщательно. Квадры ее внешнего панциря из пиленого известняка, обработанные в "руст" (так называется выступающая на лицевой поверхности центральная часть камня, подтесанного по краям) настолько плотно подогнаны друг к другу, что между ними порой невозможно воткнуть лезвие ножа. Дополнительную прочность кладке должны были придать связывавшие ее на всю ширину деревянные брусья, для которых предназначались специальные прямоугольные вырубы. Учитывая достаточно высокую сейсмическую активность в этом районе Крыма, такая деталь представляется достаточно продуманной.

Размеры первоначального Илурата нам неизвестны, но скорее всего, они соответствовали тому, что мы знаем для более позднего времени. Тогда же, по-видимому, были решены и проблемы водоснабжения крепости. Дело в том, что при возведении такой мощной крепости как Илурат, прежде всего, были учтены выгодные топографические условия, которые обеспечивало высокое скалистое плато, ограниченное с двух сторон крутыми склонами, переходящими в глубокую балку, создающую естественную линию обороны. Существенным недостатком являлось одно обстоятельство: отсутствие источников воды на территории, окруженной оборонительными стенами, что в случае осады должно было поставить обитателей крепости в крайне тяжелое положение. Единственным выходом был сбор дождевой воды, считавшейся в самой Греции даже более здоровой, чем родниковая. И действительно на дворах многих домов и даже на главной улице обнаружены вырубленные в твердой материковой скале вместительные пустые цистерны колоколовидной формы объемом от 7 до 10 куб. м. Конечно, целиком удовлетворить потребности населения Илурата в питьевой воде в условиях ведения военных действий такие водосборники не могли. Между тем, еще П.Дюбрюкс отмечал, что близ северной башни у подошвы горы находится заполненное землей углубление, бывшее, вероятно, потайным ходом, через который защитники укреплений, расположенных в ложбине у воды, могли выходить из крепости и возвращаться туда же.

В 1981 г. на месте впадины заложили небольшой раскоп и вскоре, показалась массивная кладка потайного колодца с почти квадратным устьем - 1,85х1,8 м. По мере выборки заполнения открывались один за другим тщательно подогнанные по высоте квадры известняка высотой до 0,67 м, сложенные на известковом растворе с примесью песка. Вероятно, существовал деревянный настил между этажами, связанный лестницами, по которым можно было спуститься вниз для очистки дна колодца. Наряду с этим, несомненно, существовал и какой-то механизм для подъема воды наверх.

Колодец был вскрыт наглубину около 7,5 м. Последние три метра грунта в его заполнении выбирались уже под водой с помощью команды энтузиастов из московского клуба подводного плавания. Они извлекли со дна колодца 142 блока пиленого известняка -остатки каменной конструкции, перекрывавшей его устье. Не исключено, что она была уступчатой. По крайней мере, есть все основания полагать наличие таковой в перекрытии подземного хода длиной около 40 м до линии оборонительной стены, спускавшегося к колодцу несколькими пологими маршами с глинобитным полом.

Илуратский подземный ход представляет собой траншею, вырубленную с поверхности в материковой глине. Ее стенки укрепили каменными кладками, а в качестве перекрытия использовали огромные известняковые плиты. Ширина подземного хода – 1,4 м, тогда как найденные в заполнении три каменные плиты от упавшего перекрытия имели длину 1,05-1,1 м, т.е. они должны были покоиться хотя бы на двух-трех уступах с каждой стороны. Учитывая местоположение и размеры этого подземного хода, где с трудом могли разойтись два человека, есть все основания предполагать, что он был не единственным в системе водоснабжения крепости.

О датировке укреплений раннего Илурата можно говорить лишь предположительно. Самые ранние образцы краснолаковой керамики и амфор на городище и в некрополе датируются первыми десятилетиями I в. н.э. и они не могли попасть в слой позднее середины этого столетия. Немногочисленный нумизматический материал в качестве возможной точки отсчета дает 37-38 гг. н.э. Это был финал правления на Боспоре Аспурга (14/15-37/38), первым из боспорских царей получившего подтверждение своих прав на престол в Риме. Этот внешнеполитический курс нашел свое продолжение в период правления его сына, Котиса I (45/46-67/68). Скорее всего, именно при этом царе, и возводится первоначальная крепость на месте Илурата, ведь Римская империя была заинтересована в обеспечении безопасности царства, сдерживавшего натиск варваров, которые могли угрожать и ее границам. В связи с этим Боспор вполне мог получить финансовую поддержку и инженерные кадры для укрепления обороны своих рубежей.

Илурат обрел свой классический облик только во II в. Восстановление крепости, судя по монетным находкам и фрагментированной строительной надписи на тонкой мраморной доске, когда-то вделанной в оборонительную стену, относится ко времени правления царя Риметалка (131/132-153/154). При этом нижние ряды кладки ранней, северо-восточной оборонительной стены надстраиваются в совершенно другой технике из слегка обработанных крупных блоков дикарного известняка. Заново возводятся северо-западная, юго-западная и юго-восточная линии обороны. Сейчас наибольшая сохранившаяся высота стен составляет около 3 м, но когда-то они были, по крайней мере, на пять метров выше. Об этом мы можем судить по основанию лестницы длиной 11 м, которая вела на боевой марш юго-западной стены. Учитывая угол, под которым расположены пять оставшихся ступеней, нетрудно вычислить до какого уровня они поднимались.

Прямоугольные башни, имевшие внутренние помещения, были многоэтажными. Самой мощная из них была воздвигнута на южном углу оборонительной линии. Расположенная на самой высокой точке занятой крепостью территории она, очевидно, являлась для ее защитников главным наблюдательным пунктом, откуда осуществлялось руководство обороной в случае нападения врага. Отсюда открывался отличный обзор не только всех фортификационных линий и подступов к крепости с напольной стороны, но и окрестностей с дорогами, ведущими к ближайшим городам. В башне полностью сохранился дверной проем входа в помещение первого этажа. Известна его высота: как показывает выявленный в стене паз для балки перекрытия, она составляла 2,6 м. Всего же их было не менее пяти, то есть общая высота башни достигала 12-14 м.

Основательная реконструкция крепости происходит в последней четверти II в. н.э., когда царь Савромат II (174/175-210/211) предпринял энергичные меры по укреплению обороны государства. Усиливаются напольные линии обороны путем пристройки с внешней стороны наклонного противотаранного пояса из огромных уплощенных плит дикарного известняка, уложенных под углом около 70°. Помимо этого в скале был выдолблен широкий ров глубиной 1,5 м, заполнявшийся дождевой водой. С юго-западной стороны в нем была оставлена перемычка шириной около 4 м у единственных сохранившихся ворот города. Они представляют собой камеру длиной 10,2 м, с внешней стороны фланкированную пилонами, выступавшими за линию стены на 2 м. Таким образом, общепринятая сложная конструкция привратных сооружений могла быть до предела упрощена, что с одной стороны ограничивало возможность перекрестного обстрела прилегающих куртин, с другой - позволяло сузить перемычку в районе ворот на линии рва и создать тем самым дополнительные трудности на пути атакующего противника. Изнутри ворота запирались бревном-засовом, для которого предназначался специальный четырехугольный желоб.

Заключительным этапом в развитии фортификационной системы Илурата явилось возведение полосы жилой застройки на склоне за пределами северо-западной оборонительной стены, приблизительно в 30 м от нее. После заклада узких проходов между домами, она создавала дополнительное препятствие на пути врага, своего рода передовое укрепление, а в случае серьезной опасности можно было отступить на основную территорию крепости. Интересно отметить, что строительство на этом склоне, где вплоть до начала III в. ссыпали золу и бытовые отходы, судя по монетным находкам, производится не ранее времени правления Ининфимея (234-238), когда на Боспоре ведутся значительные фортификационные работы: строятся новые укрепления и приводятся в порядок старые. Несомненно, это было связано с подготовкой к отражению новых варварских нападений.
Ряд наблюдений позволяет говорить о том, что основную массу жителей Илурата составляли выходцы из соседних варварских племен, размещенные здесь на правах военных поселенцев. При средней плошади илуратского дома около 180 м² общее количество домовладений должно приближаться к цифре 120. Соответственно, из расчета 8-10 человек на семью, включая слуг или рабов, получается, что в Илурате проживало около 1000-1200 человек, которые могли выставить гарнизон в составе не менее 160 воинов. Наиболее состоятельные из них участвовали в военных действиях в качестве тяжеловооруженных всадников – катафрактариев, своего рода "рыцарей" древнего мира. До нас дошло изображение такого коннго воина, процарапанное на обломке штукатурки красного цвета. Он облачен в длинный, почти до пят, пластинчатый панцирь без рукавов и обеими руками держит наперевес тяжелое копье. Облик пеших боспорских воинов этого времени с копьями, мечами и большими щитами овальной формы сохранился в росписях пантикапейских склепов и на надгробных рельефах. Они облачены в характерный для первых веков н.э. костюм: плотно облегающие штаны с курткой, сапожки и длинный плащ, скрепленный застежкой на правом плече.

Оборонительные сооружения Илурата, восстановленные около середины II в. н.э. были возведены одновременно с жилыми кварталами в короткие сроки, по единому плану, поэтому многие дома примыкали непосредственно к оборонительным стенам. Таким образом, в случае военной опасности часть воинов могла быстро попасть в башню или подняться на стену прямо со двора собственного дома. Основой регулярной планировки города являются две главных улицы, пересекающиеся под прямым углом и выходящие к воротам. Илуратские дома образуют городские кварталы, жизнь обитателей которых была надежно укрыта от посторонних глаз глухими стенами, выходившими на улицу. Бедные владельцы обходились камышовой крышей и глиняной обмазкой стен, состоятельные - могли позволить себе отделку парадных помещений штукатуркой и даже мраморной облицовочной плиткой, а также устройство черепичной кровли. Как правило, одно из помещений первого этажа с глинобитным полом предназначалось для приготовления пищи. Готовили на большой печи из вертикально установленных плит с одним или двумя-тремя каменными столбиками внутри. На них ставилась саманная плита-жаровня с бортиками, выступающими на 3-4 см вверх. На раскаленной поверхности таких жаровен, очевидно, выпекались хлебные лепешки. Судя по золе, основным топливом служила солома. Дым выходил через дверь или специальное отверстие в стене. Возле таких печей илуратские женщины проводили немало времени и имя одной из них - «Дикалия» - было небрежно вырезано ножом на торце печной плиты. Нередко рядом находились стенные ниши, использовавшиеся в хозяйственных целях. В каждом из домов были также зерновые или хозяйственные ямы, выдолбленные в скале и закрывавшиеся каменными крышками. Зерно или вино могли хранить в громоздких пифосах – глиняных бочках с уплощенным дном, емкостью до 600 л, а высотой до 1,5 м и более. Часть помещений предназначалась для содержания и кормления молодняка скота в зимний период. Они имеют загородки из каменных плит с отверстиями для привязывания и перекрыты плитовыми вымостками, что согласно рекомендациям античных авторов, писавших о сельском хозяйстве, должно было предотвратить застаивание нечистот.

Над хозяйственными помещениями, обращенными к северу, были жилые комнаты, куда поднимались со двора по деревянной лестнице. Иногда удается зафиксировать слой сгоревших перекрытий и выделить вещи, происходящие со второго этажа. В одном случае это были упавшие в линию небольшие пирамидальные грузила, видимо, от вертикального ткацкого станка, стоявшего на женской половине дома.

В мирное время жители Илурата, обрабатывая находившиеся недалеко от города земельные участки, разводили зерновые культуры, виноград, занимались скотоводством, о чем свидетельствует большое количество костей домашних животных – коров, коз, свиней лошадей и даже верблюда. О том же свидетельствуют находки серпов, кос и наральника, прямоугольных и круглых зернотерок, каменных ступ, маслобоек и чашек-цедилок. В меньшей степени было развито виноделие. Пока известна всего лишь одна винодельня, в производственном помещении которой были выявлены четыре давильные площадки, покрытые цемянкой, и две цистерны общей емкостью около 3,5 тыс. л. Напротив центральной площадки находилась каменная гиря весом около 1,4 т для рычажно-винтового пресса. В данном строительном комплексе было и помещение-склад, где в пифосах хранилась готовая продукция.

Занятия илуратцев скотоводством и земледелием во многом определили и их религиозные представления, объединявшие поклонение греческим божествам с культами и обрядами, восходящими к эпохе раннего земледелия. В этом отношении первое место, безусловно, принадлежало образам женских божеств, которые представлены терракотовыми и мраморными статуэтками, рельефными изображениями на изделиях из глины и драгоценных металлов. По своему художественному стилю они в значительной мере отличаются друг от друга: одни изготовлены в соответствии с традициями античного искусства, другие отличаются достаточно обобщенной манерой изображения. Так, на круглом глиняном штампе для изготовления культовых лепешек мы видим образ богини, владычицы животного и растительного мира. Она предстает здесь как олицетворение мирового древа с распростертыми руками в виде растительных побегов.

Глиняный штамп был найден рядом с большим зданием у юго-восточной оборонительной стены, очевидно, наделенным функциями общественного святилища. Остатки обнаруженного здесь человеческого жертвоприношения говорят о том, что в финале существования крепости ее жители прибегали к кровавым ритуалам, далеким от традиционных греческих обрядов почитания богов. С ними связан каменный жертвенник из нескольких известняковых плит. В заполнении этого сооружения обнаружился скелет принесенного в жертву петуха, а на верхней плите - обращенный лицевой стороной на восток череп мужчины в возрасте 30-35 лет с четырьмя шейными позвонками. При этом на нижнем из них имеется совершенно ровный срез, т.е. голова была отрублена! Для античной культовой практики подобные вещи давно были далеким прошлым. Может быть, череп на илуратском жертвеннике принадлежал пленному врагу? По крайней мере, его владелец успел многое повидать в жизни. Задолго до смерти, по-видимому, в сражении, он получил сильный удар тупым орудием по правой стороне головы, оставивший на черепной крышке прочно зарубцевавшийся след. В любом случае жертвоприношение должно было быть инициативой не одного человека или семьи, а большого коллектива горожан, располагавшего определенными правами и возможностями.

С регулярно проводившимися обрядами связан алтарь из трех вертикально установленных известняковых плит, сооруженный посередине домашнего святилища у перкрестка двух главных улиц. На этом месте неоднократно возжигался огонь и в результате образовался перекрывший плиты зольный холм высотой около метра. В основании его были обнаружены скелеты собаки и козы, а также примитивные, небрежно вылепленные из глины парные, мужские и женские, статуэтки с подчеркнутыми признаками пола. Найденное тут же соответствующее им по размерам терракотовое ложе, окрашенное в красный цвет – «цвет жизни» – не оставляло сомнений в том, что эти фигурки использовали для имитации «священного брака», совершаемого на зольном алтаре. Такой обряд должен был обеспечить плодородие земли, богатый урожай и приумножение скота. Возможно, на возжигавшемся здесь огне готовились ритуальные лепешки с изображением богини растительного и животного мира, оттискивавшимся специальным штампом. В данном случае, как и у многих народов, мы сталкиваемся с наличием представлений об активном влиянии ритуального огня и золы на погодные условия, растительность, обильный урожай и животный мир, поскольку приписываемое им действие уподоблялось солнечному свету.

Особое отношение жителей города к золе проявилось в том, что она ссыпалась в специально отведенных для этого местах, в результате чего близ оборонительных стен появились зольные холмы. Это трудно объяснить с точки зрения интересов обороны, ведь такие искусственные возвышенности увеличивали возможности противника в отношении обстрела крепостных стен и городских кварталов. Возможно, в представлениях людей того времени зольники являлись дополнительной магической линией защиты. Самый мощный из них, высотой 5,2 м, возвышается за юго-восточными воротами.

Когда же погибла крепость? Теперь мы знаем это достаточно точно - вскоре после 267 г. Такую дату позволил уточнить клад, найденный автором этих строк на уже раскопанном участке, в центре Илурата. Тогда доследовался небольшой дом, выходивший с восточной стороны на перекресток двух главных улиц. Одно из его помещений, целиком вымощенное каменными плитами, предназначалось для содержания скота. Под угловой плиой этой вымостки и оказался металлический комок зеленоватого оттенка, в котором просматривались монеты. В спекшейся массе они сохранили округлую форму мешочка из кожи или ткани, который владелец второпях спрятал в месте, где вряд ли кто-нибудь стал искать деньги. Когда после экспедиции кладом занялись реставраторыбыло установлено, что он состоял из 66 биллоновых статеров из сплава серебра и меди. Все монеты прекрасной сохранности и имеют на лицевой стороне бюст царя Рескупорида V (242/43-275/76), а на оборотной – изображение правившего в год выпуска монеты римского императора. Они датированы по боспорской эре, которую легко можно перевести в наше летоисчисление, то есть были отчеканены в период от 242 до 267 гг.

В последующие семь лет в монетном деле Боспора вообще наблюдается перерыв, связанный с враждебными действиями вторгшихся в Крым германских племен готов, боранов, герулов и их сарматских союзников. Если учесть, что между 267 и 275 гг. чеканка монет на Боспоре не производилась, то на это время и приходится гибель крепости. Скорее всего, ее жители получили известие о нападении заранее, ведь укрепленные пункты на западных рубежах государства находились не так уж далеко друг от друга и, очевидно, были связаны между собой световой сигнализацией. Защищать крепость, видимо, было признано бессмысленным. Почему это произошло, возможно, в какой-то степени объясняют результаты раскопок в северо-восточном районе городища. Здесь исследовался дом, настолько основательно разрушенный в результате землетрясения где-то около середины III в., что каменный завал мощностью до метра даже не стали разбирать, а прямо на его выровненной поверхности надстроили и укрепили старые или возвели новые стены. Между землетрясением и прекращением существования упомянутого дома прошло не так уж много лет, так как новый уровень двора не успели перекрыть вымосткой.

Следы серьезных повреждений середины III в., вызванных пришедшей с северо-востока сейсмической волной, отмечены и на ряде других поселений Европейского Боспора с террасированными склонами. Даже если стены и башни Илурата, хотя бы частично пострадали в результате подземных толчков, восстановить их в условиях нестабильной обстановки и финансовых затруднений в государстве вряд ли представлялось возможным. Судя по отдельным строительным остаткам, кто-то еще возвращался на родное пепелище, но оборонительные сооружения так и остались лежать в руинах. В VIII-IX вв., когда Восточный Крым контролировался хазарами, их использовали, но уже в совершенно других, «мирных» целях - для пристройки больших загонов для скота.

В.А.Горончаровский

(Институт истории материальной культуры, Санкт-Петербург)