Судьбы смутного времени. Семейство Месаксуди

Прошедшие столетие двух русских революций 1917 года, а вслед за этим и юбилей Гражданской войны стали поводом в очередной раз и, может быть, с более пристальным вниманием обратиться к жизни и деятельности тех российских соотечественников, чьи судьбы были связаны с нашим городом и исковерканы в горниле названных событий.

К числу таких судеб, несомненно, принадлежит жизнь целого семейства, самой известной керченской семьи по фамилии Месаксуди.

Род Месаксуди появился в городе до Крымской войны, переселившись из Карасубазара (ныне Белогорск). Основатель рода Яни (Иван) Мейсисоксуди (как первоначально звучала эта фамилия) был купцом. Один из его сыновей Константин стал со временем крупнейшим керченским предпринимателем, табачным фабрикантом, потомственным почётным гражданином, главой большого семейства, в котором было две дочери и шестеро сыновей. Константин Иванович Месаксуди (1833–1908) владел крупнейшей фабрикой в России по производству элитных табачных изделий, в его собственности были жилые дома, магазины (складские помещения), земельные владения на Керченском полуострове. Он принимал активное участие в общественной жизни города, не один год переизбирался в гласные думы, был известен как щедрый меценат. После смерти К. И. Месаксуди наследники разделили по суду его собственность. Совокупная стоимость движимого и недвижимого имущества, ценных бумаг и вкладов была оценена в 3 млн. 796 руб. Основной капитал основанного сыновьями и вдовой акционерного общества — Товарищества табачной фабрики «Наследники К. И. Месаксуди» — оценивался в 2,5 млн. руб. В числе пайщиков были жёны сыновей и некоторые из числа приближённых к семье людей.

Фабрика постоянно наращивала объёмы производства. К 1912 году годовой оборот предприятия составлял 2 млн. руб. Это позволяло войти ему в число самых крупных производств табачной отрасли в России. Только в 1913 году основной капитал товарищества был увеличен на 500 тыс. руб.

Благодаря устойчивому росту производства, постоянно высоким доходам стало возможным провести успешную модернизацию предприятия. В 1915 году в строй вступил комплекс зданий и сооружений новой табачной фабрики. В цехах появились лучшие импортные и отечественные станки и механизмы, работали грузовые лифты, действовал водопровод, паровое отопление, биологическая станция очистки отработанной воды. На производстве в тот год были задействованы 600 работников, произведена продукция на 3 млн. 500 тыс. руб. (Все эти сведения удалось получить в ходе совместной исследовательской работы с Н. В. Быковской.)

Во главе правления первоначально стояли четверо братьев Месаксуди — Григорий, Дмитрий, Пётр и Иван. После отстранения Григория (1866–1915) важную роль в руководстве стал играть Пётр Константинович Месаксуди, юрист, выпускник Московского университета, до 1910 года проживавший с семьёй в Москве. В городе он был избран в гласные думы и председательствовал в ней некоторое время, а в 1916 году возглавил местное самоуправление в качестве городского головы. В отличие от своего брата Владимира Константиновича, монархиста, члена «Союза русского народа», приветствовал Февральскую революцию. Оставался на посту главы города до лета 1917 года. В последующем отошёл от политической деятельности. На протяжении ряда лет интересовался археологией, ещё в 1910 г. вместе с супругой Натальей Ипполитовной (ур. Норштейн) организовал приём в Керчи представителей Московского археологического института, осмотревших в городе ряд памятников древности и церковь Иоанна Предтечи. Написанная по итогам этой поездки одним из преподавателей института книга была преподнесена супруге П. К. Месаксуди с дарственной надписью. Необходимо отметить, что нам известен образ этой женщины благодаря небольшой скульптуре, изготовленной методом литья скульптором Константином фон Траубенбергом. Работа была заказана мастеру на его даче в Геленджике, очевидно, в 1910 году, когда по делам фабрики П. К. Месаксуди с супругой совершал поездку вдоль Черноморского побережья Кавказа. Судьба изваяния неизвестна, но его изображение сохранилось.

Что касается археологии, к этой науке у Петра Константиновича был и практический интерес. Он собрал коллекцию археологических находок. Происхождение её не очень понятно, как обычно бывает с такого рода собраниями. По некоторым сведениям, это были вещи из раскопок на его земле (а таковая имелась и вблизи города и на дальних подступах к нему), а также приобретённые у землевладельца А. О. фон Бока, коллекционера И. А. Терлецкого и др. Но наиболее известную часть коллекции Месаксуди составили предметы из раскопок 1918 года. Полной ясности, где эти раскопки происходили и при каких обстоятельствах — до сих пор нет. Связывают их с горой Митридат, где была обнаружена неразграбленная гробница IV века н. э. с довольно богатым захоронением, известная ныне в науке как «гробница Месаксуди». Столь большую известность вещи из коллекции Месаксуди приобрели по той причине, что оказались в собрании двух крупнейших французских музеев — парижского Лувра и Музея национальных древностей (ныне Музей национальной археологии) в Сен-Жермен-ан-Ле. Окажись они в частных коллекциях, с большой долей вероятности, были бы потеряны для науки.

Обстоятельства продажи этих керченских ценностей во Франции, конечно, связаны с драматическими событиями Гражданской войны. Ставший в январе 1919 года директором Керченского музея древностей Пётр Константинович Месаксуди вынужден был покинуть Керчь спустя несколько месяцев, в апреле, в период успешного наступления войск Красной армии после прорыва Перекопа, когда создалась реальная угроза захвата Керченского полуострова и непосредственно Керчи. И хотя противник был остановлен на Ак-Манайском перешейке, часть населения города эвакуировалась. Некоторые члены семейства Месаксуди (нет полной ясности кто это, кроме упомянутого Петра с супругой) уже в этот период оказались за пределами отчей земли. На родине остались могилы предков, большая семейная усыпальница с высокой часовней у стен греческой церкви Иоанна Предтечи, в которой одиноко стоял только саркофаг с прахом Константина Ивановича. Были оставлены жилые дома, другое недвижимое имущество… Главное богатство — табачная фабрика — отдано под начало младшего из братьев, Дмитрия, рискнувшего испытать судьбу и, несмотря ни на что, не покидать город. (Это всё равно произойдёт, но спустя уже полтора года.) Кто остался, как оказалось, на время, и кто одновременно с Дмитрием покинет город уже осенью 1920 года? Ранее считалось, что почти все уехали в 1919 году, однако обнаруженные в последнее время данные, касающиеся судьбы этой семьи, дают основание считать, что картина была несколько иной. Кроме названных супругов весной 1919 г. Керчь могла оставить, может быть, невестка (жена Владимира) Мария, ур. Хитун.

Они покинули на пароходе керченский порт, взяв с собой некоторое количество необходимых вещей. Сложно сказать, что они смогли увезти, никаких сведений подобного рода не сохранилось, но, однозначно можно утверждать, что Пётр Константинович забрал на чужбину свою археологическую коллекцию, которая представляла несомненную культурную и историческую ценность.

В Керчи оставались вдова Мария Константиновна (1846 – 16.02.1920) с незамужней Надеждой и дочерью Еленой Калининой, к тому времени давно овдовевшей, уже упомянутый Дмитрий, возглавивший работу фабрики, а также старший сын Владимир Константинович с семьёй.

Относительно последнего только недавно удалось получить точные сведения, подтверждающие данный факт. И случилось это благодаря обнаружению записи о бракосочетании Владимира Месаксуди в Свято-Троицком соборе Керчи с девицей 37 лет, дочерью керченского купца Евгенией Стефановной (Степановной) Кесаревой (1881/1882 – 1934). Таинство совершил протоиерей Владимир Станиславский и диакон Илларион Спичак 15 (28) июля 1919 года. Любопытно, что поручителем от невесты был родной сын жениха Василий, вольноопределяющийся 4-й артиллерийской бригады 6-й батареи. Очевидно, это позволяет уточнить место эвакуации последнего, поскольку прежде считалось, что он отправился в изгнание из Севастополя, а также более определёно в этом случае заявить: отец с новой женой и двумя сыновьями эвакуировались из Керчи вместе.

Выявился ещё один любопытный факт. Несомненно, бросился в глаза возраст невесты, но, оказывается, с этой «девицей» он сожительствовал давным-давно. Это стало понятным после обнаружения керченским краеведом Ф. Савчуком подробностей попытки покушения на убийство В. К. Месаксуди, которое замышляла, как считала полиция, его жена Мария Ивановна. Не желавший давать развода и продолжавший «находиться в любовной связи с некоей Кесаревой» муж должен был погибнуть до составления духовного завещания (лишавшего законную супругу наследства) от револьверных пуль и лезвия кинжала (в качестве «контрольного выстрела»), перерезающего горло изменнику. В случае успеха операция щедро оплачивалась — исполнителям причиталось за работу 10 тыс. руб.

Что касается Марии Константиновны, то благодаря метрическим записям Свято-Троицкого собора за 1920 год, стало понятным, что она, никуда не уехав в 1919 г., оставалась в городе и умерла в феврале 1920 года. Очевидно, была похоронена в уже упомянутом семейном склепе у стен Иоанно-Предтеченской церкви.

Итак, все покинули Керчь. Мечтали ли они вернуться? Сложно поверить, что было иначе, в особенности в отношении старшего поколения, утратившего огромную собственность. Мечты стали приближаться к реальности лишь тогда, когда, в период Великой Отечественной войны, фашистская Германия, одерживая победы над Красной армией, продвигалась всё глубже и глубже внутрь страны. Но, очевидно, после Сталинградской битвы уверенности поубавилось настолько, что в Керчь явились двое молодых мужчин (скорее всего, сыновья Владимира Константиновича, одни из них — Василий), чтобы забрать с собой какие-то ящики, спрятанные в кладбищенских склепах, и морем вывезти их из города. Неизвестные нам материальные ценности могли быть спрятаны Владимиром Месаксуди, который не смог увезти их в ноябре 1920 года в условиях сложной и поспешной эвакуации из Керчи.

Как сложились дальнейшие судьбы эмигрантов из рода Константина Месаксуди? Уже названные нами члены семьи, а также дочь Елены Ольга, бывшая женой белогвардейского офицера, оказались после Константинополя во Франции. Сохранилось крайне мало фактов, раскрывающих историю их пребывания в этой стране. Источником ставших нам известными сведений являлся внук Владимира Константиновича (он же сын Василия Владимировича) Жорж Александр Владимир или на русский манер Владимир Васильевич Месаксуди, родившийся в 1934 году в Париже и там же умерший в июне 2019 года. Учился он в русской гимназии, долгое время, будучи уже совершеннолетним, не имел, как и отец, являвшийся апатридом, французского гражданства. Получил его, только поучаствовав некоторое время в алжирской войне. Будучи воспитан в традициях любви к покинутому его родителями Отечеству, в постперестроечный период стал и гражданином России. С ним на протяжении более двух десятилетий нами поддерживались взаимополезные, тёплые, можно сказать, дружеские отношения. На средства В. Месаксуди установлена мемориальная доска на здании бывшей табачной фабрики. Он и его дети неоднократно посещали родину предков, где помнят и знают о добрых деяниях семьи Месаксуди. Последний раз это случилось в 2013 году, когда Владимир Васильевич приезжал с сыном Кириллом и встречался с руководством и сотрудниками музея-заповедника. Ему удалось установить судьбу более чем 2,5 млн. семейного вклада в «Дойче банке»: сумма в марках была изъята ещё в самом начале эмиграции прямыми наследниками…

Все Месаксуди покинули Россию, но о судьбе своих двоюродных дедов Ивана Константиновича и Александра Константиновича, а также их жён Владимир Васильевич никогда ничего не слышал. О первом из них обнаружились крайне скудные сведения. Дата рождения — 28.01.1877 года. Окончил, как и младший брат Дмитрий, Керченскую Александровскую гимназию. Неизвестно, чем он занимался на родине и в эмиграции. Некоторое время после смерти отца, войдя в состав правления фабрики, жил в Керчи в семье своего брата Владимира. На 1914 год числится с женой в Санкт-Петербурге, где снимает квартиру в доме № 21 на углу Надеждинской и Бассейной улиц. Когда и при каких обстоятельствах эмигрировал — остаётся под вопросом. Где пребывал и скончался? Скорее всего, тоже во Франции, поскольку там, в Ницце, 11 мая 1926 г. умерла его жена Анастасия Константиновна, сам он якобы ушёл из жизни в 1952 году.

Благодаря любезно предоставленным известным исследователем Белого движения С. В. Волковым кратким сведениям о всех эмигрантах под интересующей нас фамилией, нашлись также следы Александра Константиновича Месаксуди и его жены Людмилы Павловны Месаксуди (Бюрнс, ур. Бараш). Выясняется, что супруги, как и все их ближайшие родственники, тоже оказались во Франции. А. К. Месаксуди, родившийся в Керчи 4 апреля 1869 года, был многие годы на царской службе, в т. ч. в Отдельном корпусе пограничной стражи в Петербурге, он участник Белого движения, полковник. Когда и откуда именно эмигрировал — неизвестно. Умер 10 мая 1930 года в Париже. Возможно, покоится там, где и его жена, умершая 2 марта 1952 г. и похороненная на кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа. Людмила Павловна родилась в 1887 году и, судя по её караимскому происхождению и фамилии Бараш, вполне возможно, появилась на свет в Крыму (подтвердить это или опровергнуть могли бы дополнительные исследования). Она была известной артисткой, балериной Мариинского театра с 1905 года, в последующем танцевала в Императорской балетной труппе. Не позднее 1909 года стала женой ротмистра А. К. Месаксуди. Проживали супруги в 1913 году в доме № 17 по ул. Фурштадской… Людмила Бараш слыла одной из самых красивых женщин Санкт-Петербурга. Известен её портрет работы художника Н. П. Богданова-Бельского, написанный в 1916 г. Оказавшись в Париже, участвовала в концертах и благотворительных вечерах. Очевидно, после смерти мужа вышла замуж за некоего Бюрнса.

Родной дед Владимира Васильевича покинул Францию, вероятно, ещё в 1920-е гг. и перебрался в Америку, в Нью-Йорк, где и умер. Благодаря С. В. Волкову, появилась дата смерти Владимира Константиновича Месаксуди: 3 марта 1939 года. Узнавший об этом факте при встрече Владимир Васильевич припомнил, что был свидетелем, примерно в пятилетнем возрасте, необычного поведения своего почему-то неожиданно разрыдавшегося папы. Как становится теперь понятно — до сына дошла весть из-за океана о кончине отца. По тем же сведениям С. В. Волкова, в Нью-Йорке 29 октября 1934 года скончалась Евгения Степановна Месаксуди, известная нам вторая супруга Владимира Константиновича. Судьба же первой жены, Марии Ивановны Месаксуди (ур. Хитун), остаётся совершенно невыясненной.

Своих двоюродных бабушек Елену и Надежду (тётю Лёлю и тётю Надю, как их называл Владимир Васильевич) наш информант помнил. Жили они в Париже и занимались изготовлением и продажей кондитерских изделий. «Дядя Митя», т. е. двоюродный дед Дмитрий Константинович, жил со своими сёстрами, но, на его памяти, уже ничем не занимался. Ему были известны дата его смерти и место захоронения. Где похоронена Елена Константиновна Калинина (ур. Месаксуди) (02.07.1873-?) он тоже знал — это город Ницца, куда она, очевидно, уехала после смерти сестры. Но когда она умерла — сведений не сохранилось. Небольшой список захороненных на русском кладбище Кокад, размещённый в интернете, не содержит её имени. Ничего мы также не знаем о судьбе её дочери Ольги, к которой, возможно, она и перебралась перед смертью. Надежда Константиновна Месаксуди (24.07.1879 – 25.05.1955) покоится в пригороде Парижа на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, широко известном русском некрополе. Там похоронены и другие родственники: родной брат деда, уже упомянутый Дмитрий Константинович Месаксуди (02.10.1874 – 04.01.1951), оставивший в Керчи троих своих незаконнорождённых сыновей — Юрия и Дмитрия Петрухина и Григория Миленного.

Лежат на этом кладбище мать Владимира Васильевича Ольга Мария, урождённая де Ломмач (04.10.1901 – 7.07.1968) и отец Василий Владимирович (31.12.1898 – 2.01.1944). В семье сохранилось его фото, на котором изображён ухоженный, неплохо одетый мужчина средних лет, полный сил и оптимизма. Мать — дворянского происхождения, родом из Петербурга, в молодости увлекалась танцами, после замужества была домохозяйкой, а отец, по словам Владимира Васильевича, после того, как оказался в Париже, работал таксистом, очевидно, умея водить автомашину ещё с керченских времён, поскольку его отец был владельцем первого в городе автомобиля. Участник Белого движения в составе Добровольческой, а затем и Русской армии, вольноопределяющийся во 2-м бронеавтомобильном дивизионе, эвакуировался из Керчи, о чём мы теперь знаем точно. После оккупации Парижа пошёл на службу к немцам и стал работать военным переводчиком: кроме русского знал английский, французский и немецкий языки. Изучением иностранных языков мог заниматься ещё в Керчи, где он, очевидно, окончил гимназию. Свою службу у оккупантов оправдывал тем, что помогал гитлеровцам освободить его родной город от большевиков, чтобы навсегда вернуться туда. Однажды мальчик случайно узнал из разговора взрослых, что папа ездил в Керчь. В январе 1944 года во время поездки автомобилем на юг Франции Василий Месаксуди вместе с тремя другими сослуживцами был убит «маки» в районе Тулузы как коллаборационист. Владимиру Васильевичу на протяжении всей жизни пришлось искать его могилу. Обнаружил её совсем в другом месте, в районе города Лиона на бывшем военном немецком кладбище. За несколько лет до своего ухода из жизни перенёс прах отца в могилу матери (и сам упокоился рядом на том же кладбище Сент-Женевьев-де-Буа).

А тогда, вскоре после трагического для семьи события, детей погибшего офицера, Владимира и его старшую сестру Татьяну, забрали у матери и отправили в западную часть Германии в г. Триберг, в детский интернациональный лагерь «Гитлерюгенда», где они осваивали азы военного дела. Подростка, которому не было и 10 лет, обучали, в частности,  пользоваться «фаустпатроном». Спустя несколько месяцев матери каким-то образом удалось вызволить детей. Им всем пришлось скрываться от преследования гестапо и долго скитаться по территории Германии, Австрии (добравшись до Вены), а потом и Франции. И многое за это время пережить — передвигаться пешком по незнакомым дорогам, спать в снегу, попрошайничать, чтобы не умереть с голоду, прежде чем они вернулись в начале 1945 года через Страсбург в «телячьем вагоне» домой, в освобождённый Париж, где им после потери главы семейства пришлось совсем несладко.

Остаётся в заключении вновь вернуться к судьбе Петра Константиновича и его супруги. Сколько оставалась бездетная супружеская пара в Париже и как проходила их жизнь — доподлинно неизвестно, но, по свидетельству Владимира Васильевича, после Парижа Месаксуди жили в Греции, в Афинах, где и умерли. Петра Константиновича родившегося 01.02.1875 г., не стало в 1952 г. Наталья Ипполитовна якобы пережила мужа, но дата её смерти не установлена. По-прежнему неизвестны год и место её рождения. По сведениям, собранным краеведом В. Н. Боровковой, она любила, вероятно, ещё с московских времён, посещать театр, отличалась красивой внешностью и умением носить множество украшений. Последнюю привычку сохраняла и в пожилом возрасте. Попытки найти какие-либо сведения о супругах на русском кладбище в Пирее (Афины) не увенчались успехом. Их могилы могли быть давно уничтожены, поскольку за них по местным законам необходимо было платить по истечении трёх лет после захоронения, а в дальнейшем выкупать участок.

Таковы в общих чертах судьбы представителей этой большой керченской семьи, очень известной и состоятельной, с нереализованными планами и несбывшимися надеждами, далеко не использованным потенциалом, вмиг обедневшей, утратившей свой социальный статус, выброшенной трагическими событиями братоубийственной Гражданской войны на чужбину.

Старший научный сотрудник Восточно-Крымского историко-культурного музея-заповедника

В. Ф. Санжаровец

Фото по порядку:
1. В. В. Месаксуди на крыльце дома своего деда. Керчь. 2013 г.
2. Владимир Месаксуди в армии. Алжир. 1950-е г.г.
3. Володя Месаксуди, его сестра Таня (справа) и двоюродная сестра Лилиана. Латвия. 1943 г.
4. Группа детей приюта общества попечения о детях. По ценру в верхнем ряду - Е. К. Калинина и Н. К. Месаксуди, 1909 г.
5. Кирилл и Владимир Васильевич Месаксуди у стен бывшей табачной фабрики. Керчь, 2013 г.
6. Л. П. Бараш-Месаксуди. Худ. Н. П. Богданов-Бельский, 1916 г.
7. Мать Владимира Месаксуди. Париж, 1920-е гг.
8. Н. И. Месаксуди (ур. Норштейн), 1910-е гг.
9. Отец Владимира Месаксуди. Париж. 1930 гг.
10. Страница метрический книги Свято-Троицкого собора. Керчь. 1919 г.